Я помню дядю Димекена с самых ранних лет, наши семьи общались очень тесно. Была казахская жизнь, вся родня постоянно общалась. Димаш Ахметович с огромным уважением относился к своему отцу. Он его регулярно посещал, и когда мои тетки навещали деда, на всех семейных мероприятиях и заезжал просто так без причины, чтобы поприветствовать отца. С 1958 года дед Мендиахмед жил в Алма-Ате на Абая – Мира, ныне улица Желтоксан. Дед вызывал Димекена, и, если он не был занят государственными делами, то приносился по первому зову. Дед Мендиахмед прожил 90 лет, когда он умер я уже учился на третьем курсе в университете.
Родня относилась к нему с благоговением. У меня есть аудиозапись с речью Мендиахмеда, от 1967 года, думаю, ее сейчас нет больше ни у кого. На ней он поздравляет с 50-ой годовщиной Октябрьской революции и говорит всем родственникам «держитесь за Димаша и поддерживайте его во всем» Родня старалась лишний раз не тревожить Димекена и не беспокоить. Не было такого, чтобы к нему лезли с просьбами и жалобами. Потому, что отношение к нему родственников было бережное, абсолютно не потребительское.
Он вырос в семье верующих. Его дед Жумабай был кажы (примечание - паломник в Мекку), фактически мулла. Хотя его так не называли, чтобы не создавать диссонанса, как это внук муллы стал партийцем. Про Жумабая писали – учил детей, лечил, делал прививки от оспы и пользовался авторитетом. Отец Динмухамеда Кунаева Мендиахмет был верующим человеком, поэтому в доме Кунаевых религию никогда не забывали и отмечали мусульманские праздники.
Димекен также был мусульманином, но поскольку он был еще и коммунистом, он не мог говорить об этом открыто. Это на заре советской власти в компартии была мусульманская фракция, красные поначалу не показывали своих истинных намерений в Туркестанском крае. А потом, когда большевики установили контроль, они расстреляли всех мусульманских депутатов как контрреволюционный элемент.
Каждый год Димаш Ахметович ездил в Туркестан, специально для него открывали священный колодец, в который он бросал монету. Смысл этого ритуала он никому не объяснял, просто бросал и слушал. На пенсии Димекен вместе с племянником Дияром, младшим сыном младшего брата, поехал в Турцию с неофициальным гостевым визитом. В ходе поездки Димаш Ахметович попросил, чтобы его отвезли на могилу Руми, поклонится праху известного суфийского богослова, философа и поэта.
Однажды, я, будучи студентом пришел поприветствовать Димекена, и он рассказал мне о своем студенчестве. Когда у него и его друга туркмена не было денег на дорогу, им пришлось остаться в Москве на каникулы. Он жил в общежитии «Института стали и золота имени Сталина», оно есть и сейчас, которое называется Дом коммуны – это комплекс зданий. И когда оттуда выехали остальные студенты, они с товарищем пошли по комнатам, собирать старую обувь, чтобы продать ее старьевщику и купить продукты. Туркмен отлично готовил плов .
А вообще в свободное время, как рассказывал Димекен, он много ходил по Москве пешком. Он любил и отлично знал этот город, каждый его закоулок, как заправский москвич - старожил. Еще он посещал все московские театры, знал все постановки и актеров по именам, был заядлым театралом.
Еще Димекен рассказал, как они с друзьями студентами подшутили над его земляком-казахом, который влюбился в девушку. Время было голодное, влюбленный купил шикарное пирожное в коробке с бантом, принес его в комнату, а сам пошел одалживать лучшую одежду для свидания. Пока парень наводил марафет, ему подменили содержимое коробочки. Когда девушка открыла на ее дне лежала корка черного хлеба. Димекен тоже отведал это пирожное.
Он был под домашним арестом. В 1987 году я уехал из Алма-Аты и бывал наездами и конечно же навещал дядю. Тогда он был не выездной, чекисты его даже не выпускали погулять с женой Зухрой Шариповной возле дома по Тулебайке (примечание - улица Тулебаева в Алматы). К нему пытались прорваться иностранные журналисты, но их и близко не подпускали. Единственное место где он мог гулять – это была его бывшая дача, куда сотрудники КГБ возили его с женой на машине. Родственников к Димекену пропускали, однажды я приехал из Москвы и попал как раз на его день рождения. И когда кто-то пытался заговорить о том, как он пострадал, он тут же переводил разговор на другую тему. По его внешности никак не было видно переживает ли он, или нет. Это был очень хладнокровный и сдержанный мужчина.
Кунаев скончался в пути, как и положено настоящему казаху. Димекен никогда не порывал связи с друзьями детства. Одним из них был кинооператор Искандер Мухамеджанов – сын Тынышбая Мухамеджанова, репрессированного казахского деятеля. Тот всю жизнь так и пробыл оператором, не стал директором «Казахфильма», или министром культуры. Димаш Ахметович поехал на 100-летний юбилей Тынышбая Мухамеджанова в Талдыкорганскую область. Это был конец августа, стояла сильная жара, и во время своей речи он 80-летний старик снял шляпу, несмотря на то, что трибуна стояла на солнцепеке без навеса.
На обратном пути в Алма-Ату, неподалеку от Ушарала они зашли в маленький охотничий домик. Ехали втроем, Димекен, его врач Ахат Аминович и водитель, и повар в одном лице по имени Саша, фамилии не помню, он оставался работать даже после выхода на пенсию. Попили чай, Димекен сказал, что устал, лег на кровать и вдруг громко-громко вдохнул и вытянулся. И все.
6271