Декабрьские события 1986 года

Утром 17 декабря 1986 года в Алма-Ате началась демонстрация молодежи против решения Пленума ЦК Компартии Казахстана по назначению Колбина Геннадия Васильевича руководителем республики. Молодежь требовала объяснений, почему вместо Д.А.Кунаева назначен человек малознакомый, ранее не живший и не работавший в республике.







17 декабря 1986 года, день Димаша Ахмедовича проходил следующим образом. В 11 часов утра ему позвонил второй секретарь Мирошхин Олег Семенович. Он проинформировал, что на площади собралась группа молодежи, требующая разъяснить решение пленума ЦК и предложил Кунаеву выступить перед митингующими, чтобы успокоить их.

В книге «О моем времени» Кунаев вспоминает:
«Хорошо», - ответил я и спросил: "Согласен ли Колбин?". Мирошхин передал трубку Колбину. Тот просил приехать в ЦК и выступить перед молодежью. Я согласился».
Кунаев зашел в кабинет Колбина, где собрались все члены Бюро ЦК КП Казахстана: Мукашев С.М., Назарбаев Н.А., Мирошхин О.С., Мендыбаев М.С., Рыбников А.П., Давлетова Л.Е., Лобов В.Н. Когда по кремлевской связи был установлен контакт с Москвой, в кабинете с Колбиным остался только Мирошхин. Кунаев прождал около двух часов. В итоге, Колбин поручил другим выступить перед собравшимися, обращаясь же к Динмухамеду Ахмедовичу сказал: «Вы свободны, отдыхайте». Перед отбытием, Кунаев спросил у Мирошхина, почему не хотят, чтобы он выступил на площади перед молодежью, тот ответил: «Посоветовались и решили, что вам на площади выступать не надо».
Ближе к обеду Д.А.Кунаеву позвонил М.С.Горбачев с целью узнать, что он думает о событиях на площади. Кунаев заверил его, что не знает, кем являются организаторы. Тот, в свою очередь, закончил разговор с репликой: «Хорошо, мы разберемся и примем меры, наведем порядок».

    Воспоминания Кунаева о событиях того дня подтверждаются и воспоминаниями Анатолия Горяйного (начальник личной охраны, полковник КГБ СССР), который в тот день был рядом с Димашем Ахмедовичем практически весь день. Так, он пишет:
    "Вскоре вышел из кабинета О.С.Мирошхин, подошел к Димашу Ахмедовичу, а мы в центре приемной, и сказал: "Динмухамед Ахмедович, мы решили, что Вам выступать не надо, мы сами со всей обстановкой справимся, а Вы езжайте домой, отдыхайте, а если понадобитесь, мы Вам позвоним". Д.А. попрощался с ним, пожал ему руку, а со всеми как обычно, - поднятием руки. Быстро оделись, в лифте спустились к выходу, в машину и домой. Когда проезжали площадь, она была почти вся занята народом, но оцеплена милицией. Время было примерно 13 часов 30 минут".



По поручению Горбачева для решения вопроса в Алма-Ату отправили уполномоченные лица из Москвы, представлявшие высшее руководство силовых ведомств СССР, среди которых: Ф.Д.Бобков  (первый заместитель председателя КГБ СССР), Б.К.Елисов (заместитель министра внутренних дел СССР), О.В.Сорока (заместитель Генерального прокурора СССР).


К ночи 17 декабря, силами Алма-Атинского гарнизона, воинских частей, прибывших из приграничных Казахстану районов России, Пермской области и других городов СССР под руководством Б.К.Елисова началась спецоперация с кодовым названием «Метель». В общей сложности было задействовано 40 тысяч военнослужащих правоохранительных органов, Алма-Атинского гарнизона, сотрудников КГБ и добровольных дружинников.
На стороне участников акций протеста, выразивших несогласие с решением Горбачева и республиканского пленума, принимало участие около 10 тысяч человек (по данным Хельсинской группы, секретаря ЦК КП КазССР З.Камалиденова, комиссии во главе с М.Шахановым).






После силового подавления акции протеста началась разъяснительная, а затем следственная работа по поиску виновных в организации требований казахской молодежи. По информации КГБ Казахской ССР, а также опубликованным данным, силовыми ведомствами задержаны 8,5 тысячи человек, ранения получили более 1700 человек, подвергнуты допросам около 5,5 тысячи человек. Кроме того, сотни осуждены, получили взыскания, уволены с работы, отчислены с учебы и подвергнуты административным штрафам.
18 декабря из Москвы направлен Соломенцев Михаил Сергеевич, член Политбюро, председатель Комитета партийного контроля при ЦК КПСС, который вместе с Первым секретарем ЦК КП Казахской ССР Г.В.Колбиным первыми из официальных лиц дали оценку произошедшим акциям протеста. Так, они на встречах с активом республики и столицы Казахстана, которые прошли в зданиях Союза писателей, КазГУ имени Кирова, Академии наук, ЦК комсомола, назвали требования молодежи в Алма-Ате проявлением национализма. В своих встречах, они подчёркивали, что события 17-18 декабря являются проявлениями национализма со стороны лиц казахской молодежи, а виновными выставляли представителей прежнего руководства Казахской ССР.  Необходимо отметить, что самого Соломенцева по его работе в Казахстане, и в России историаграфия характеризирует как человека, предвзятого к национальным вопросам, высказывавшего ксенофобные выражения по отношению к некоторым народностям Советского Союза.  Об этом пишет и известный российский писатель Михаил Зыгарь в своем бестселлере «Вся кремлевская рать»: "Самыми знаменитыми «украинофобами» были председатель хрущевского КГБ Шелепин и руководитель правительства РСФСР брежневского периода Соломенцев".   О том, что в Казахстане его знали как человека, предвзято относившегося к казахам, писал и Д.А.Кунаев:
"Михаил Сергеевич Соломенцев работал первым секретарем Карагандинского обкома и вторым секретарем ЦК республики. Занимая высокие посты в республике, ничего существенного не сделал для развития экономики, культуры и роста кадров, особенно из представителей коренного населения. Какая бы проблема не изучалась, решалась, во всем он усматривал только национализм... Он же являлся одним из главных авторов известного постановления ЦК КПСС, где в национализме был обвинен целый народ. В итоге можно сказать, что он оставил недобрую память о себе в республике".

Один из участников встреч с ним, видный ученый-академик Зиманов С.З. пишет: «Соломенцев М.С. в жесткой и установочной форме, не допускающей другого суждения, говорил о национализме… приводил «факты», подтверждающие это, во многом выдуманные и сочиненные в недрах карательных органов, чтобы оправдать кровавую расправу над демонстрантами». Д.А.Кунаев, касательно декабрьских событий и виновных пишет: «декабрьские события в Алма-Ате не были спровоцированы и не носили никакой националистической направленности. По моему глубокому убеждению, молодежь выступила против избрания первым секретарем ЦК КПК человека, никому в республике не известного и малоавторитетного… никто из руководителей республики не разъяснил молодежи сути пленума… неумелые действия ответственных лиц, призванных контролировать обстановку и наводить порядок, привели к плачевным результатам… руководство ЦК во главе с Колбиным начали искать «виновных», на которых все можно свалить и самим уйти от ответственности».

Преследования Кунаева и его близких при Колбине

    Почти сразу после декабрьских событий с участием казахской молодежи, Д.А.Кунаева начали обвинять как с высоких трибун, так и со страниц газет, экранов телевизора. Так, Колбин заявил, что причиной силового решения вопроса явился якобы отказ Кунаева выступать перед молодежью. Затем, он пошел дальше, в начале 1987 года, выступая на пленуме городской журналистской организации, Колбин назвал Кунаева, а также людей из его близкого окружения А.Г.Статенина, М.И.Акуева в числе организаторов так называемых беспорядков.



Позже, с распадом Советского Союза и ухода с политического олимпа как Горбачева, так и Колбина, появятся книги, интервью с воспоминаниями ответственных лиц, кто принимал решения в те декабрьские дни в Алма-Ате.  Например, бывший первый заместитель председателя КГБ СССР Бобков Ф.Д. признается: «Кунаев не был аскетом, но его бескорыстию могли бы позавидовать многие».
В начале 1987 года в Москве состоялся Пленум ЦК КПСС, где Кунаева исключили из членов Политбюро. 
Летом 1987 года вывели из состава ЦК КПСС. Затем, Кунаева исключили из состава ЦК КП КазССР на республиканском Пленуме в Алма-Ате, где председательствовал Колбин.

    Из интервью Горяйнова Анатолия Ивановича в 2007 году:
    "Димаш Ахмедович попросил меня поехать с ним в Москву на летний пленум, где его должны были вывести из состава Политбюро. Взял билеты, оплатил гостиницу для меня и своего личного врача Ахата Аминовича. Обычно мы жили в постоянном представительстве на Чистопрудном, 3, где у моего шефа находилась резиденция. В этот раз он сообщил нам, что намерен жить в общей гостинице. Тогда ЦК КПСС как раз построил гостиницу на Дмитриевском проезде. Там нам и предоставили номера. В те дни Димаш Ахмедович нуждался в поддержке как никогда. Казалось, что он боится оставаться наедине с самим собой даже на час, поэтому предложил мне и доктору поселиться в одном номере с ним, объяснив это тем, что его угнетала пустота. Я договорился с начальством ресторана предоставить нам столик где-нибудь в уголке, чтобы весь зал был у нас как на ладони, а мы бы исчезли из поля зрения. Когда я, Ахат Аминович и Димаш Ахмедович появились в дверях столовой, все наши секретари уткнулись в свои чашки и сделали вид, будто не знакомы с Кунаевым. Ни один из них не поздоровался с ним. Кунаев сильно переживал по этому поводу. Он попросил меня о невозможном - сделать так, чтобы мы совершали нашу трапезу в то время, когда зал опустеет. Но я прекрасно понимал, что этого не произойдет. Особенно меня раздражал тот факт, что при встрече со мной эти люди, как ни в чем не бывало, передавали привет Димашу Ахмедовичу. Мы с Ахатом Аминовичем договорились, что не будем выполнять эти бессовестные просьбы, пока они сами не захотят встретиться с Кунаевым. Но экс-друзья не удосужились даже позвонить и поинтересоваться его здоровьем. Наше пребывание в Москве подходило к концу. Когда мы собрались возвращаться, то с ужасом обнаружили, что улетел наш рейсовый самолет. "Билетов нет", - сообщила нам кассирша. Я попросил ее разобраться в сложившейся ситуации, на что получил довольно наглый ответ: "Кунаев не член Политбюро, ему не полагаются прежние льготы". "Но Димаш Ахмедович пока еще остается членом Президиума Верховного Совета и трижды Героем Социалистического Труда!" - оборвал я нахалку".   
В июле 1987 года вышло постановление ЦК КПСС «О работе Казахской республиканской партийной организации по интернациональному и патриотическому воспитанию трудящихся». Неофициально этот документ прозвали «Постановление о казахском национализме». В нем виновным назвали Кунаева, вписав: «... грубо нарушил нормы и принципы партийного руководства».  Секретарь ЦК Камалиденов, выступая на Пленуме, заявил, что рано утром 17 декабря 1986 года Кунаеву звонил Олжас Сулейменов и сообщил, что молодежь готова выступить. Годы спустя выяснилось, что он соврал.

По поручению Горбачева по следствию в Казахстане активизировался следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры СССР Калиниченко Владимир Иванович. Он и другие, не единожды допрашивали Динмухамеда Ахмедовича. Однако, лично против Д.А.Кунаева не удалось найти факты, которые могли его дискредитировать.
Вместе с тем, акцент был сделан и на том, чтобы опорочить близкое окружение Кунаева, тем самым ставя вопрос и о нем самом. Лично Калиниченко особо «отличился» в деле против Аскарова Асанбая Аскаровича, давнего соратника Кунаева. Он сумел "сшить" ему дело, в результате которого Аскаров был приговорен к тюрьме.
Известный юрист, академик Зиманов Салык Зиманович комментирует ситуацию так: «Началась расправа над «кунаевцами», включая в их число всякого, кто относился к Кунаеву Д.А. с уважением или отзывался о нем положительно… Среди них оказались помощник Кунаева Д.А. Бекежанов Д., управляющий делами ЦК партии Статенин А.Г. и начальник спецназа сопровождения первого секретаря Компартии Республики Акуев М.И. Все они были арестованы и осуждены. Им даже приписали, что они якобы были в числе инициаторов Декабрьских событий».
В делах против тех, кто относился к Димашу Ахмедовичу с большим уважением, применялись садистские методы допроса, в том числе с избиением, отказом воды, размещали в одной камере с уголовниками с целью добиться ложных показаний. Так, следователь Калиниченко особо отличился своей неадекватностью во время процесса во Фрунзе (прим.: ныне - Бишкек) над Аскаровым. Это косвенно и прямо подтверждается и собственными воспоминаниями самого Калиниченко.

В это время Динмухамед Кунаев практически находился под домашним арестом. По личному поручению Колбина связь Кунаева с внешним миром была минимизирована. Установлена была слежка: куда он ходит, кто к нему заходит. Некоторые соседи по дому Динмухамеда Ахмедовича, периодически докладывали Колбину о жизни Кунаева, что косвенно и прямо подтверждают записки, хранящиеся в архивах. Был период, когда соседи, давние знакомые сторонились общения с Кунаевым. В числе тех, кто не оборвал полностью связи с Димашем Ахмедовичем в период 1986-1989 гг., были ближайщие родственники, а также поэт Олжас Сулейменов, журналист Геннадий Толмачев, личный врач Ахат Мулюков, А.Горяйнов, А.Шабдарбаев и другие.

Несмотря на объявленную гласность, перестройку, демократизацию, к Кунаеву всячески не подпускали как иностранных, так и отечественных журналистов, что подтвердилось и статьей в американской газете «Вашингтон пост». Если даже казахстанские журналисты брали интервью у Д.А.Кунаева, то их материалы публиковались только в негативном ключе. Так, журналист Савицкая Нина вспоминала, что ее материал про Д.А.Кунаева с его интервью не пропустили, сказав, что, если и разместят, только при условии, что Кунаева надо будет «разбавить с грязью». Она отказалась размещать свой материал при таких условиях, сделав это годом позже, когда опала против Кунаева была снята.
Сам Димаш Ахмедович, про информационную атаку на него вспоминал: "В течение трех лет со дня декабрьских событий продолжалось пресследование меня и моих близких. Для этого были мобилизованы бесчестные журналисты, ученые, которые выступали и писали статьи, делали все возможное, чтобы одновременно очернить и втоптать...".
В московских изданиях «Правда», «Огонек» (корреспондент Лушин), а также Казахское Телеграфное Агенство (КазТАГ) активно шельмовали статьи как против Кунаева, так и против его близких.

Попытки Колбина дискредитировать Кунаева продолжались.  
Подтверждает такую политику Колбина и бывший старший следователь по особо важным делам при прокуратуре Казахской ССР, вынужденный исполнитель тех процессов Ерубаев Александр Кайкенович: «Полагаю, что это была установка Колбина Г.В., который был возмущен неприятием его в республике. Осозновая высокий авторитет Д.А.Кунаева в глазах населения, Колбин пытался скомпрометировать его через его же окружение, надеясь, что репрессируя их, он получит от них желаемые для него компрометирующие сведения. Но этого не случилось. Подавляющее большинство, если не сказать все, кто работал и общался с Д.А.Кунаевым, оказались на высоте и не только сами не опорочили его, но и не позволили это сделать другим. Именно такими оказались Статенин А.Г., Бекежанов Д., которые, несмотря на тяжкие испытания, сохранили и подтвердили свою порядочность».
Следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры СССР В.И.Калиниченко в своих воспоминаниях, и в интервью СМИ уже после смерти Димаша Ахмедовича, подтверждает, что добро на компрометацию Д.А.Кунаева ему дал лично Генеральный секретарь ЦК КПСС Горбачев.
Проверки В.И.Калиниченко и других следователей против Д.А.Кунаева свелись лишь к тому, о чем пишет в своих воспоминаниях генерал-лейтенант А.С.Шабдарбаев, бывший начальник службы охраны Д.А.Кунаева, а затем и Н.А.Назарбаева, экс-председатель КНБ РК: «Когда Кунаева снимали, ему предъявили следующие обвинения. Первое – что он провел за счет государства свое 70-летие, второе - оружие, третье – что в Караганде из гостиницы «Космос» он сделал себе офис. Прежде чем ответить на это обвинение, он написал Коркину, который на момент строительства этой гостиницы был первым секретарем Караганды, а в то время уже министром угольной промышленности СССР. И тот написал: «Уважаемый Димаш Ахметович, никакого отношения к строительству гостиницы вы не имели, и никакого офиса у вас в ней нет и не было. Я это подтверждаю».
    Потом его обвинили в том, что ему подарили какие-то золотые часы. Он сделал запрос всем членам Политбюро, в том числе и Горбачеву, и получил от всех ответы о том, что все они получили точно такие же часы в подарок. Вопрос сняли.
    Обвинение в хищении ружья тоже сняли – Зухра Шариповна сохранила все квитанции о том, что за него были заплачены деньги».
По воспоминаниям близких Д.А.Кунаева, его жена некогда пережившая подобное в своей жизни (Прим. авт.: Кунаева Зухра – дочь Шарифа Ялымова, репрессированного при И.С.Сталине) бережно хранила все квитанции о покупке всех товаров, которые они с супругом приобретали. Когда Зухра Шариповна предоставила следователям толстую кипу квитанций и документов о всех приобретенных товарах как Димашем Ахмедовичем, так и ею, по воспоминаниям очевидцев, члены следственной комиссии испытали стыд, признавшись, что им самим неприятно быть участниками процесса против них.


Геннадий Колбин с дозволения центра в Москве позаботился о том, чтобы Кунаев был лишен дачи, и положенной ему пенсии. Так, Димашу Ахмедовичу Кунаеву полагалась особая пенсия, как бывшему члену Политбюро и трижды Герою Социалистического Труда. Однако, стараниями Колбина и его подчиненных, Кунаев с женой получали обычные фиксированные пенсии, как и все другие в конце 80-х годов в СССР.  Все, что нажил Кунаев, будучи руководителем Казахской ССР, лежало на счету сберкассы, всего 35 тысяч рублей. Практически вся сумма будет потрачена на то, чтобы Кунаев смог выкупить собственную квартиру.
    В целом, про алма-атинские события в декабре 1986 года и ответственных, принимавших в тот период решения, Димаш Ахмедович был следующего мнения: "До сих пор в печати односторонне и узко трактуется причастность Горбачева к декабрьским событиям. Сводится лишь она к его волевым действиям, связанным со снятием прежнего и назначением нового руководителя республики... Но в действительности вина Горбачева куда глубже: ибо только он в Центре, а никто другой дал "добро" широкой карательно-репрессивной кампании, развернутой по отношению к мирным участникам демонстраций в ходе которых использовались внутренние войска... Заключительным актом этой кампании были повсеместные чистки с изгнанием студентов из вузов и техникумов, освобождением молодых казахов от работы, массовые судебные процессы без соблюдения элементарных требований закона, так называемая "процентомания" в кадровой политике и, наконец, ярлык "казахского национализма"...Однако смею утверждать, что еще очень многие факты скрываются незаинтересованными в них руководителями, не стали достоянием гласности и ждут своего объективного разбирательства". Вместе с тем, Кунаев подчеркивал: "Главной причиной моего вывода из состава республиканского ЦК и ЦК КПСС были декабрьские события 1986 года в Алматы. По этому поводу было принято поспешное и не зрелое постановление ЦК КПСС. В Казахстане не было никакого национализма и базы для его возникновения".


22 июня 1989 года состоится Пленум ЦК Компартии Казахстана, на котором вместо Г.В.Колбина первым секретарем ЦК будет избран Назарбаев Нурсултан Абишевич. С этого момента, опала Кунаева, и его близких пошла на убыль, а затем постепенно его имя, в том числе под давлением общественности будет реабилитировано полностью. Д.А.Кунаев писал: «Ради справедливости отмечу, что с уходом Колбина отношение ко мне резко изменилось».


Однако, после всех потрясений, которые застигли семью Кунаевых, 20 апреля 1990 года скончалась супруга, самый верный друг Димаша Ахмедовича –  Зухра Шариповна Кунаева. Позже, в интервью Геннадию Толмачеву, о ней он скажет: «Зухра Шариповна была удивительным человеком. Она мой самый близкий и добрый друг. В мире и согласии мы с ней прожили 50 лет, 6 месяцев и 2 дня».







25 октября 1990 года Верховный Совет Казахской принял Декларацию о суверенитете, а 16 декабря 1991 года объявил о своей Независимости как государство, известное теперь как Республика Казахстан.
С тех пор порог дома Д.А.Кунаева перешагнули многие, желая выразить свое почтение и уважение человеку, который руководил Казахской ССР до известных декабрьских событий 1986 года.


1 декабря 1991 года, в день первых всенародных выборов Первого Президента Республики Казахстан, Д.А.Кунаев как человек, всегда ответственно подходивший к исполнению своего гражданского долга, одним из первых придет на избирательный участок. Журналисты его спросят, за кого отдает он голос, на что он ответит, что за Назарбаева, и верит, что у него получится вывести республику из трудного положения.
    16 декабря 1991 года Верховный Совет республики принял закон "О независимости и суверенитете государства", тем самым Казахстан стал последней из республик бывшего СССР, которая объявила себя независимым государством. 
    О распаде Советского Союза и новом государственном статусе Казахстана, Кунаев писал: "Кто спорит: тоталитаризм во всех видах и вариантах действительно изжил себя. У всякого явления и процесса, в том числе и общественного, есть свое начало и свой конец. Случилось, видимо, то, что и должно было пройзойти. Но, конечно же, не в таких "первобытных" формах, катастрофически ударивших прежде всего по человеку труда. Но - уверенно повторяю - не все потерятно. Наоборот! И в особенности для нашей родной Республики Казахстан. Впервые за долгие годы, она наконец-то обрела настоящую независимость и стала равноправным государством среди всего мирового сообщества. Теперь для Казахстана жизненно важно, не поступаясь своим суверенитетом, изжить пороки тоталитарной системы, всемерно развивать и укреплять деловые связи со всеми странами...".

12 января 1992 года, Динмухамеду Кунаеву исполнилось 80 лет. По этому случаю, пришли сотни писем и телеграмм со всех концов Казахстана, в том числе от ученых-академиков, деятелей культуры, именитых спортсменов, военных генералов, крупных производственников, бизнесменов и значимых представителей других сфер. Свое 80-летие Д.А.Кунаев встречал как человек, честное имя которого было реабилитировано и уважаемо среди казахов всего мира, граждан Казахстана и бывшего Советского Союза.



В целях выразить свое почтение и уважение, Д.А.Кунаева посетили первый казах-космонавт Токтар Аубакиров, основатель казахстанской и турецкой школ таэквондо Мустафа Озтюрк, теолог и переводчик Корана на казахский язык Халифа Алтай, народная артистка СССР Бибигуль Тулегенова, Бакытжан Момыш-улы (сын легендарного Бауыржана Момышулы) и многие, - многие другие.







В год своего 80-летия в 1992 году, за год до смерти, Д.А.Кунаев завершил книгу воспоминаний «О моем времени». Кроме того, посетил могилы своих предков на юге, выразил соболезнования семье своего бывшего друга в Ташкенте, побывал в Алтын-Эмеле, где они когда-то были вместе с Зухрой Шариповной, поехал на Коунрадский рудник, где начинался его трудовой путь, съездил в Турцию, где ему оказали большие почести представители казахской диаспоры, а также принял участие в работе Первого всемирного курултая казахов в Алма-Ате.
Так, в конце мая 1992 года, Д.А.Кунаев решил посетить места погребения исторических деятелей казахского народа, в том числе могилы своих предков по прямой мужской линии. Динмухамед Кунаев вместе с врачом Ахатом Мулюковым, журналистом Сериком Абдраимовым и племянником Эльдаром поехали в ауыл Ойык, что в Таласском районе, Жамбылской области. Там он почтил память Болтирик шешена из рода ысты, к которому сам принадлежал.  
Затем он сделал вояж по сакральным местам Жамбылской и современной Туркестанской областей, где участвовал в мусульманских обрядах с чтением сур Корана на могилах Ходжи Ахмеда Яссауи, казахских ханов Абылая, Тауке, ряда казахских батыров, похороненных в Туркестане. Кроме того, Кунаев посетил могилу своего дальнего прямого предка Байдибек бия, жившего еще в 14-15 вв., а затем посчитал нужным поехать в Ташкент, где похоронен великий казахский политический деятель XVIII века, судья Старшего жуза Толе би Алибекулы.
Находясь в Ташкенте, Д.А.Кунаев посчитал своим долгом проведать семью покойного Рашидова Шарафа Рашидовича, некогда руководившего советским Узбекистаном, поскольку со дня смерти Рашидова ему это не удавалось сделать.

По возвращению в Алматы, Д.А.Кунаев по приглашению директора Балхашского медеплавильного комбината посетил и комбинат, и Коунрадский рудник. Эта поездка доставили ему особенную радость, как он сам писал в своих воспоминаниях незадолго перед смертью: «Сколько чувств испытал я заново, когда опять побывал на Коунрадском руднике, на многих его участках, а также в самом карьере. Особенно приятно выпала встреча с ветеранами-первостроителями Балхаша. Мы долго и откровенно беседовали о днях, минувших и нынешних с Николаем Вороновым и его женой Катей, вспоминали различные случаи из жизни прошлых лет, когда вместе трудились на Коунраде еще в середине 30-х годов».
Именно в Балхаше, где начиналась карьера Д.А.Кунаева как горного инженера, презентовал свою книгу воспоминаний «О моем времени», где даны ответы на многие волнующие общественность вопросы, в том числе по декабрьским событиям 1986 года и животрепещущим вопросам того периода.


Примечательно, что на визитках Д.А.Кунаева, которые были у него в 1992-1993 гг., значилось просто «Динмухамед Ахмедович Кунаев. Горный инженер».

В год своего 80-летия, а именно летом 1992 года он посетил Алтын-Эмель, где покоится прах Чокана Валиханова. Невольно в Алтын-Эмеле ему по-особенному вспомнилась Зухра Шариповна, с которой он посещал эти места последний раз в 1988 году. Так, Кунаев писал: «В 1988 году осенью, я вместе с супругой Зухрой Шариповной был в этих местах. Откуда мне можно было знать тогда, что ей уже не суждено увидеть их снова… круг ее интересов, устремлений был удивительно разносторонним… Особенно уважительно относилась к религии. Из-за рубежа всегда привозила кораны (целая коллекция накопилась), а в Египте или в Турции она приобрела медальон с изображением пророка Мухаммеда. С этим медальоном-талисманом она не расставалась до последнего дня. Об этом невольно вспомнилось мне снова на могиле первого казахского ученого».

В том же 1992 году, по инициативе представителей общественности, Д.А.Кунаев дал свое согласие на создание Международного фонда с использованием его имени, нацеленного на содействие государству в решении социальных вопросов.




В 1993 году Динмухамед Кунаев впервые за долгие годы обстоятельно встретиться с Нурсултаном Назарбаевым. Записи об этой встрече опубликованы в 1994 году в книге Кунаева «От Сталина до Горбачева»:
«Позже, уже в 1993 году мы встретились с ним еще раз и долго беседовали о текущих вопросах нынешнего положения дел в республике».
О той же встрече, Н.А.Назарбаев в документальном фильме телеканала "Россия" «Назарбаев. Откровения»:
«Я всегда уважал Кунаева... Человек он неординарный безусловно. Образованный, эрудированный человек. Спокойный такой, рассудительный… На втором году независимости я его пригласил, он говорит: «Я всегда думал, что будет, если Казахстан станет независимой страной, у него все есть. И то, что ты делаешь в трудных условиях, я все это поддерживаю».


В августе 1993 года, Д.А.Кунаева пригласят на мероприятия в районе озера Алаколь Талдыкорганской области, посвященные памяти первого казаха - инженера-путейца, одного из алашординских лидеров Мухамеджана Тынышпаева.  Несмотря, на уговоры личного врача Ахата Мулюкова и близких отменить свою поездку, учитывая возраст и состояние здоровья, Динмухамед Кунаев решил ехать. В те дни в Алматы, а также в целом Алматинской, Талдыкорганской областях стояла сильная жара.  Димаш Ахмедович считал, что он обязан быть на мероприятии из уважения к памяти Мухамеджану Тынышпаеву, и верности слову, которое он дал своему другу детства Искандеру Тынышпаеву.
Султан Джиенбаев, сосед и близкий друг Д.А.Кунаева вспоминает:
«20 августа 1993 года…  Утром, выйдя из дома, я встретился во дворе с Димашем Ахмедовичем, он сказал, что уезжает на несколько дней на Алакуль в связи с торжествами в честь Тынышпаева, строителя Туркестано-Сибирской железной дороги. Накануне, мы договорились сделать в Фонде некоторые кадровые перестановки, поэтому выезжая в поездку, Димаш Ахмедович попросил меня пока ничего не предпринимать, все оставить как есть до его приезда. Я, конечно, согласился, и попрощавшись он уехал. Это была наша последняя встреча. Разве я мог подумать, что через два дня его не станет. Он был бодр, решителен, рассчитывал после возвращения из поездки провести кое-какие мероприятия, чтобы оживить работу Фонда, но его планам не суждено было осуществиться».

22 августа в 19 часов 22 минуты Димаша Ахмедовича Кунаева не стало, он скончался.
Газета Олжаса Сулейменова «Народный конгресс» выйдет с заголовком, из двух лаконичных фраз на фоне портрета выдающегося государственного деятеля, Первого секретаря ЦК Компартии Казахской ССР, члена Политбюро ЦК КПСС, трижды Героя Социалистического Труда, автора более 100 научных трудов, академика АН Казахской ССР:
«Умер Димаш Ахмедович Кунаев. Прощай, Великий человек!».
На квартиру Кунаева приедет Нурсултан Назарбаев, чтобы выразить соболезнования его близким. Похоронен Кунаев будет, как он сам лично завещал, на кладбище, где покоятся его супруга и родители.